Зачем? Для чего? К чему всё это? Зачем вообще жить, если наша жизнь заканчивается смертью, слепой и бессмысленной? А смерть — ведь это же конец всему и конец ему, инженеру Новоградскому. Умрёт, и всё кончено. Нет, этого не может быть! Это было бы слишком бессмысленно и нелепо. Как может исчезнуть тот богатый, изумительно красивый и большой внутренний мир, который он ощущает в себе? Нет, нет, нет и ещё раз нет... Это невозможно. Невозможно? Но тогда как же всё-таки решить эту трудную проблему? А решить её он должен, во что бы то ни стало. Должен.

Он глубоко задумался, откинув свою красивую голову. На стене от настольной лампы обрисовался его профиль, резкий, чётко очерченный. А ведь эта проблема мучает его уже несколько лет. За последнее время она так обострилась, настолько заполнила все его мысли, что он, всегда такой спокойный и уравновешенный, начал терять своё обычное равновесие и чувствовал, что если этот вопрос не разрешится как-то, то дело может кончиться плохо. Он даже начал тяготиться своей работой — работой, которую он так любил. Недаром его считали самым талантливым и способным инженером на заводе.

Снова задумался. Так как же всё-таки быть? Ведь вот перечитал всё по интересующему его вопросу, что смог найти, всю литературу. Ответа не было. Говорил с батюшками, с сектантами, со староверами. Не знали ничего. Повторяли чужие слова на веру, а ему нужна была не вера, а знание. Ступень слепой веры он уже давно перешагнул. Его тренированный аналитический ум привык к строго научному мышлению, требовал точных, законченных формул, научно обоснованных, и доказательств, а не туманных умственных спекуляций. Идеализм тоже был ему не по душе. Идеальные слюни — усмехнулся он — не годятся для настоящей жизни, ибо молочные реки прокиснут, а кисельные берега неудобны для сидения. Нет, ни идеалистический, ни мистический туман не по нему. Но как хорошо, что завтра начинается его месячный отпуск. Пойдёт побродить по горам. Целый месяц один, наедине с природой. И как жаль, что с ним нет его друга, Андрея. А как хорошо было бы поговорить сейчас с ним о мучивших его вопросах. А ведь Андрей что-то знал, определённо знал и понимал, чего не знал он, инженер Новоградский. Это смутно чувствовалось во всём облике Андрея. Старый верный друг погиб где-то в горах. Андрей тоже любил природу. Ушёл с мешком за плечами и не вернулся. С тех пор его не видели. Посылали партии на розыски, но тела так и не нашли. Тяжело, тяжело перенёс он эту утрату. Эх, Андрей, Андрей! Хоть бы ты мне помог разрешить эту проблему. Но всё-таки что же такое смерть? Вот взять, к примеру, зерно. Тысячи форм переменяют и сменяют одна другую, гибнут, а зерно, вернее сущность, энергия в нём заключённая, живёт, живёт без конца, переходя из одной формы в другую, и каждый раз при переходе кристаллизуется в новом зерне. Ведь это тоже бессмертие. Значит, жизнь бессмертна? Значит, меняются лишь формы? Может быть, и моё сознание, подумал он, при каких-то условиях может сохранить и удержать свою непрерывность.

 Часы пробили одиннадцать. Пора спать. Быстро раздевшись, он лёг и почти сразу же заснул. Засыпая, он пошевелил губами и прошептал уже бессознательно: «Эх, Андрей, Андрей, помоги!» Сколько времени спал, он не знал, но вдруг увидел, что сидит в своей комнате за письменным столом, а против него в кресле, в своей обычной позе, заложив ногу за ногу, сидит его друг, Андрей, и говорит: «Друже, — как он всегда обращался к нему, — ты хочешь знать, умирает ли человек при так называемой смерти. Нет, ибо ничто в природе не исчезает и не рождается вновь. Вот видишь, я умер, и я жив, говорю с тобой. Ты меня звал, тебе нужен ответ, тебе нужны доказательства? Тогда слушай внимательно и запомни. Завтра ты идёшь бродить по горам. Иди вдоль главного хребта на север. Через полтора-два дня пути выйдешь в район Лосиного Озера. Когда дойдёшь до озера, поднимись на самую высокую скалу, что расположена против его середины. С этой скалы увидишь Волчью Падь, большую долину, которая на горизонте заканчивается излучиной реки Песчанки. В створе излучины Песчанки и разбитой молнией одинокой сосны, что стоит на обрыве с версту к северу от скалы, увидишь высокий перпендикулярный камень, похожий издали на фигуру женщины. Это — Каменная Баба. Местные жители знают её. Когда поднимешься к ней по пологому восточному склону, то увидишь у места соединения склона со скалой глубокую расселину. В ней найдёшь моё тело. Прощай, друже».

Инженер Новоградский с удивлением глядел на своего друга. Вдруг он увидел, что весь его облик как-то сразу преобразился; как бы волна света окружила его, исчезла обычная одежда, и лишь глаза, остававшиеся неизменными, излучали яркий свет. Постепенно всё начало тускнеть и исчезло, будто рассеялось в окружающем сумраке. Инженер Новоградский с удивлением приподнялся на кровати, посмотрел кругом, потом быстро опустился на подушку и снова заснул сном здорового человека.

Вставши утром, он тотчас же вспомнил во всех деталях свой необыкновенный сон. Что же это было такое, сон или не сон? И что всё это значит? Сон? Явь? Но ведь если это не сон, а нечто большее, если всё это правда, если его умерший друг жив и даже даёт ему указания, где найти его тело, значит, смерти нет, значит, значит... значит... своей мысли он не докончил. Скорей, скорей, скорей в путь.

На душе было спокойно, радостно и уверенно. Быстро собравшись, он вскинул на плечо ружьё, кликнул собаку и зашагал туда, на север, вдоль главного хребта. К вечеру следующего дня он считал, что уже прошёл больше ста километров. Местность стала совсем незнакомой. Неожиданно на опушке леса, за поворотом дороги, он увидел небольшую деревеньку. У околицы стоял старик и поправлял изгородь. «Отец, — сказал инженер, поздоровавшись, — не слышал ли ты, где тут находится Лосиное Озеро?» «Ну как же, сынок, не слышать, — ответил старик приветливо, — знаем такое озеро. Только лосей-то около нет, не водятся. Годов тридцать как перевелись». «А далеко оно?» «Да что же, дня два ходу, не более. А тебе что, найти его, что ли, надо? Ну так слушай. Вон, видишь кривую ель, там у дороги? Смотри, так вот около этой ели, в лощине, течёт речка. Вот по ней так и иди, всё вверх да вверх, вверх да вверх, а денька через два, если ходко пойдёшь, дойдёшь до Лосиного Озера. Речка-то из него вытекает».

Вопрос старику и название озера инженер Новоградский произнёс ровным, спокойным голосом и так же, казалось бы, спокойно, без всякого волнения ждал ответа. Только рука, лежавшая на околице, так впилась в дерево, что побелели суставы, особенно в тот момент, когда старик не только сказал, что знает озеро, но и начал описывать путь к нему.

Поблагодарив старика и вскинув ружьё, он быстро зашагал в указанном направлении. Привычный к переходам, он шёл, почти не отдыхая, целый день. Переночевал на берегу речки, а к вечеру второго дня, после одного из её поворотов между деревьями, перед ним неожиданно мелькнула зеркальная гладь воды. Это было Лосиное Озеро. Лосиное Озеро — название, впервые услышанное им от своего умершего друга. Сердце учащённо и сильно забилось. Сон стал явью. И вот это озеро тут, перед ним. Он видит его своими собственными глазами, видит так же ясно, как видел во сне, когда перед его внутренним оком чётко, со всеми подробностями, как живые проносились картины и виды тех самых мест, которые лежали перед ним во всей своей дикой, величественной красоте, но уже не в сновидении, а наяву. Видит он также и высокую седую скалу, господствующую над озером, как и в ту памятную ночь. Быстро обогнув озеро, он взобрался на скалу. Перед ним раскинулась громадная, уходящая далеко на север долина — Волчья Падь. На горизонте излучина речки мелькнула светлой, серебряной полоской. А вот и разбитая молнией сосна, а между ней и речной излучиной — огромный каменный утёс, поднимающийся перпендикулярно кверху, — Каменная Баба. Да, да, всё точно так, как это было во сне, всё точь-в-точь, как он видел в ту памятную ночь. Он дышал часто и глубоко, сердце колотилось в груди короткими сильными ударами. Своим земным умом он всё ещё не мог осознать всей необычности того, что с ним происходило.

Солнце закатывалось. Быстро темнело. Пришлось заночевать около озера. Едва забрезжил свет, он уже шагал на север. Наконец и Каменная Баба. По пологому склону начал взбираться. Да, всё как было во сне, во всех подробностях. Вот кончился подъём, а вот и расселина, страшная, крутая, отвесно уходящая вниз, узкая и глубокая, тёмная — не видно дна. Приладил крепко верёвку и начал осторожно спускаться. Наконец на дне. Темно, холодно, пронизывающе холодно. Под ногами лёд. Зажёг электрический фонарик, стал смотреть. Сделал несколько шагов и вдруг увидел тело своего друга, лежащее на льду. Тело сохранилось как живое. Руки были раскинуты, на виске зияла широкая рваная рана, в проломе белели косточки.

Он глубоко вздохнул, почувствовав, что с плеч свалилась огромная, давящая тяжесть. «Спасибо, Андрей, — сказал он громко, — великое тебе спасибо, мой старый, верный друг, друг в жизни и в смерти... и в смерти, которой нет», — добавил он твёрдо, уверенно и спокойно.

Поделиться с друзьями: