Л.А. БЫСТРЯНЦЕВА, г. Санкт-Петербург

В данном очерке сжато представлены основные исторические этапы развития Китайской Восточной железной дороги (КВЖД)** и Харбина с 1895 по 1954 год. Именно здесь сделали свой жизненный выбор и начали совершать восхождение к высшей духовности и высшей культуре, к беззаветному служению Истине духовные ученики и последователи Николая Константиновича Рериха — Борис Николаевич Абрамов, Альфред Петрович Хейдок, Наталия Дмитриевна Спирина.

Посвящаю этот очерк Борису Николаевичу Абрамову и Наталии Дмитриевне Спириной. Судьба их долгие годы была непосредственно связана со сложной и неповторимой судьбой легендарного русского города на территории Маньчжурии, который до сих пор обладает магической силой притяжения.

Сохранившиеся документы, воспоминания и мемуары харбинцев приглашают нас пройтись по тенистым улицам Харбина: Садовой с её садиком бульварного проспекта, Китайской с её магазинами, кафе, деловыми разговорами. Дойти до реки Сунгари и прогуляться по прекрасной набережной, посетить тихие пригороды Модягоу, наслаждаясь душистой сиренью, черёмухой, берёзами, прокатиться на «Зорьке». Заглянуть в залы, школы, высшие учебные заведения, прохладные библиотеки, где работали маститые русские профессора, учителя, открывающие тайны знания своей аудитории. Посетить широко раскинувшийся харбинский вокзал, поклониться и поставить свечу перед образом Святителя Николая Чудотворца, чтимого не только русскими, но китайским и маньчжурским населением, — именно Никола Угодник был покровителем Харбина. Зайти в изумительный по архитектуре бревенчатый кафедральный Свято-Николаевский собор, где служили русские митрополиты, архиепископы, звучали незабываемые голоса несравненного хора. В голубое весеннее небо, в нависшие осенние тучи, в морозность звёздного зимнего вечера, в жаркий полдень летнего дня плыл медный звон колоколов, призывая в храмы русских людей, склонявших свои головы перед ликами святых икон.

В Харбине 5 сентября 1934 года был образован Русский комитет Пакта Рериха по защите всех сокровищ искусства и науки, культурных ценностей при вооружённых столкновениях. Здесь жил и работал средний брат Николая Константиновича Рериха — Владимир. В 1934 году Борис Николаевич Абрамов и Альфред Петрович Хейдок получили от известного во всём мире художника и учёного Н.К. Рериха привезённые с Гималаев кольца ученичества, как знак особого доверия и духовной близости, после чего началась новая страница в их многогранной творческой жизни. Припав к истокам Живой Этики, они жадно впитывали священные знания. Именно отсюда в 1959 году вернулись на родину Борис Николаевич Абрамов и его ученица Наталия Дмитриевна Спирина, чтобы нести свет полученных знаний в благословенную Россию.

Какова же история этого города, в котором без малого 40 лет продолжал сохраняться в неприкосновенности весь дореволюционный уклад жизни русского и других народов России — их вера, родной язык, национальные обычаи и культура?

В 1891 году Россия начала строительство Великого Сибирского пути с целью установить прямое железнодорожное сообщение между западно-европейскими государствами и странами Восточной Азии, иметь выход в незамерзающие порты на Тихом океане и защитить дальневосточные границы. В 1894 – 1895 гг. встал вопрос о направлении, по которому следовало вести смычку восточного и западного участков магистрали.

Переговоры о сооружении Маньчжурской линии начались в Пекине в 1895 году. В 1896 году они продолжились в России, в Петербурге и Москве, между министром финансов графом Витте, министром иностранных дел князем Лобановым-Ростовским с одной стороны и чрезвычайным китайским послом Ли Хун-Чжаном с другой.

Министр финансов С.Ю. Витте, считавший Россию торговым и культурным мостом между Европой и Азией, выступил инициатором решения провести дорогу через Маньчжурию. Строительство железнодорожной линии явилось по существу продолжением Великого Сибирского пути и рассматривалось Россией и Китаем как фактор укрепления связей между странами. Прокладка магистрали (в данном случае её длина сокращалась на 500 вёрст) и связанное с ней основание города Харбина впоследствии оказали огромное влияние на экономическое развитие не только Северной Маньчжурии, но и собственно Китая.

В результате переговоров русское правительство получило концессию на постройку КВЖД через Северную Маньчжурию. В 1896 г. Русско-китайский банк, руководивший постройкой и эксплуатацией дороги, образовал акционерное «Общество Китайской Восточной железной дороги», согласно уставу которого акции данного предприятия могли приобрести только китайские и русские подданные.

Срок владения КВЖД устанавливался на 80 лет со дня её открытия по всей линии, после чего дорога переходила к китайскому правительству безвозмездно. По истечении 36 лет Китайское правительство имело право выкупить эту линию, возместив все затраты.

В полосе отчуждения действовали русская администрация и судебные власти, для охраны личного состава и сооружений дороги вводились русские войска, в Маньчжурии существовала охранная стража КВЖД. Обществу было предоставлено право иметь морское пароходство на Тихом океане с портами Даляньвань (Дальний, Дайрен) и Порт-Артур сроком на 25 лет.

16 августа 1897 года началось строительство КВЖД, а 1 июня 1903 года она была сдана в эксплуатацию.

Дорогу планировали сдать к 1902 году, но помешали мятежные волнения китайцев под названием «Боксёрское движение». Оно находилось в общей связи с антиевропейским движением и проводилось обществом «справедливости и гармонии» — «И-хэ-туань». Европейцы перевели это название как «боксёрское».

В 1900 году 20 июня «боксёры» убили в Пекине германского посланника, барона Кеттелера, и секретаря японской миссии. В дальнейшем события приняли более грозный характер. В Маньчжурии «боксёрское» движение резко отличалось от того, которое бушевало в Китае. Здесь оно почти не затрагивало группы населения и рабочих, связанных с железной дорогой деловыми интересами. Тем не менее всё русское население готовилось к отражению нападения «боксёров» и китайских войск. Отрезанные от внешнего мира защитники Харбина крепко и мужественно встали на защиту своих рубежей, твёрдо рассчитывая на близкую помощь. 21 июля на Сунгари показались дымки пароходов. Вечером того же дня к харбинскому берегу причалил первый транспорт войск, отправленный из Хабаровска во главе с командующим, начальником штаба Пограничной стражи генералом Сахаровым.

По окончании восстания уже готовые линии железной дороги были полностью разрушены. Возмещение расходов взяло на себя китайское правительство. Строительство продолжилось.

Наиболее грандиозным сооружением дороги может быть назван туннель протяжением в 3077 метров через Хинганский хребет. По легендам китайцев, Хинганский горный хребет — это каменный остов дракона, голова которого упирается в Амур, а хвост оканчивается у реки Ляо-хэ. Окаменел он давно, много тысяч лет назад, но придёт время, когда дракон проснётся и двинется на Запад, уничтожая всё на своем пути. Хинган — название тунгусское, китайцы называют его «Хэй-лун-шань», горы Чёрного Дракона, а Амур носил название «Хэй-лун-цзян», река Чёрного Дракона.

Узкая стальная лента КВЖД извивалась сквозь каменные утёсы и гранитные рёбра Хингана.

Крутизна подъёма была не особенно велика, но длина — значительна, что вполне соответствовало рельефу местности, т.к. равнина Барги, по которой проходит КВЖД, представляла собой высокогорное плато, круто спускающееся в долину реки Сунгари.

Хинган являлся естественной границей, отделяющей Монголию от Маньчжурии, и на протяжении тысячелетийслужил вместе с Великой Китайской стеной защитой против вторжения варваров.

К западу от Хингана располагалась суровая Сибирь, к востоку — богатая Маньчжурия.

Возникновение Харбина относится ко времени начала работ по постройке КВЖД. Место под территорию города было выбрано в треугольнике между трассой КВЖД, рекой Сунгари и её притоком Ашихэ. Будущему городу в официальных планах и переписке первоначально дали название «посёлок Сунгари».

Е.Х. Нилус, составитель капитального труда «Исторический обзор Китайской Восточной железной дороги. 1886 – 1923 гг.», отмечает, что будущей столице Северной Маньчжурии «было первоначально придано в официальных планах и переписке наименование "город Сунгари", но всесильная инерция жизни победила в этом отношении административную волю, и возникший город сохранил и удержал за собой исконно маньчжурское название этой местности — Харбин».

Существует несколько версий происхожденияназвания города. В переводе с маньчжурского оно означает «брод» или «переправа». По другой версии оно близко монгольскому слову «хараба», что означает «баранья лопатка», — так монголы называли возвышенность, где впоследствии был разбит Новый Город. Наиболее вероятной является версия, которую зафиксировал в своём полевом дневнике дальневосточный путешественник, известный исследователь Маньчжурского края Э.Э. Анерт. Будучи геологом, он прекрасно разбирался и в вопросах ботаники, зоологии, палеонтологии, вулканологии и многих других наук. Проплывая по рекам этого края ещё в 1896 году, то есть за два года до начала строительства, он услышал название местности: «Хао-бин». Отдадим должное и фонетическим способностям Анерта, сумевшего сохранить и донести до нас исконное произношение «Хао-бин», которое так легко и просто трансформировалось в более благозвучное для русского уха название «Харбин».

Официальным днём рождения Харбина считается 23 апреля (6 мая по новому стилю) 1898 года. В этот день инженер А.И. Шидловский от имени Управления дороги заключил договор на приобретение земельного участка под городское строительство; именно его называют первым жителем Харбина. Данный факт подтверждается в материалах «Комиссии по составлению истории города Харбина».

Вначале Харбин представлял собой незастроенный пустынный участок. Жизнь была сосредоточена в Старом Харбине, где размещались во временных саманных домиках Управление дороги, штаб Заамурского округа пограничной стражи, телеграф и больница. Долина Сунгари представляла собой пустыню, безлюдную и унылую. Прекрасное географическое положение Харбина на скрещении большого водного пути и железной дороги предопределило его быстрое развитие.

В американской историографии Харбин считается символом Запада и первым проектом российского правительства после Санкт-Петербурга. Петербург — прорыв в Европу, Харбин — в Азию. Не стоит чисто визуально сравнивать облик Санкт-Петербурга (классицизм) и Харбина (модерн). Градостроительная практика Маньчжурии и её столицы Харбина являлась воплощением творческих замыслов архитекторов санкт-петербургской школы — многие зодчие Харбина были выпускниками каких-либо учебных заведений известного всем города на Неве.

В короткое время возникли три города: Старый Харбин, Новый Харбин, Пристань. Пристань развивалась самобытным естественным путём. Зародилась она раньше Нового Города, но долго представляла собой пустырь. С весны 1899 года началась постройка Нового Города.

Наряду с многочисленными проблемами, перед Харбином, поскольку он являлся многонациональным городом, встал вопрос о строительстве храмов, которые предполагалось возводить за счёт средств КВЖД.

Первая православная церковь — барак из циновок — была сооружена в 1898 г. в Старом Харбине. Решался вопрос о строительстве величественного деревянного Свято-Николаевского собора.

Весной 1899 года в Новом Городе было выделено самое лучшее возвышенное место для храма, посвящённого Святителю Николаю Мирликийскому. Проект был подготовлен в Петербурге архитектором Подлевским. Храм с шатровыми перекрытиями имел в плане форму креста, звонница была украшена главами с шашечным покрытием вологодского типа и резными колонками; конструкция деревянная, выдержанная в шатровом стиле русского зодчества.

18 декабря 1900 года храм торжественно освятили, в 1908 году по указу Святейшего Синода он был признан собором, а позднее, с учреждением в Харбине в 1922 году самостоятельной епархии, объявлен резиденцией правящего епископа с наименованием «кафедральный».

Первой святыней храма считался образ Святителя Николая; кроме него особо чтился образ Божией Матери Иверской. В 1933 году во дворе храма была построена часовня, по образцу московской. В соборе оборудовали придел в честь иконы Божией Матери «Нечаянная Радость». Первый настоятель собора — А.П. Журавский,позднее — священник П.Р. Богданов, протоиерей Л.Ф. Пекарский, протоиерей Л.Н. Викторов (Никандр), последним настоятелем стал священник о. Фотий.

23 августа 1966 года, в разгар «культурной революции», хунвейбины ворвались в здание собора. На кострах в ограде собора и у входа в Иверскую часовню сгорели все иконы, в том числе и образ Святителя Николая (который находился многие годы на Харбинском вокзале, затем в Иверской часовне и позднее был перенесён в собор). Началась разборка стен и крыши собора. На его месте установили памятник борцам «культурной революции», который в своё время потерял значение и был разрушен.

Стремительно велось строительство метеорологической станции, главных корпусов центральной больницы, жилых кварталов. Пока территория Нового Города застраивалась многочисленными железнодорожными домами, Пристань обращалась в обширный торгово-промышленный посёлок. Для предотвращения самовольной застройки строительное управление КВЖД составило план, произвело разбивку улиц и кварталов и ввело полицейскую охрану. Одна из первых улиц носила название Полицейской.

В начале 1900-х годов завершилось строительство здания Железнодорожного собрания, где ставились оперы, оперетты, драматические спектакли, выступал симфонический оркестр, приезжали знаменитости из России и других стран. Ему мог позавидовать любой столичный театр: роскошь здания, прекрасная акустика, лепные потолки, нарядные и красивые залы, фойе, море света. Потом появились Коммерческое собрание, другие театры, в том числе и летние, много кинематографов, балетные, музыкальные и театральные студии.

1 июля 1903 года дорога была передана в ведение эксплуатационного управления. Управляющим дорогой назначен полковник (позже генерал-лейтенант) Дмитрий Леонидович Хорват, личность которого в тот период символизировала русское влияние на Дальнем Востоке. Правительство китайской республики назначило директора-распорядителя Правления общества КВЖД генерал-лейтенанта Д.Л. Хорвата не только Высоким советником Правления общества КВЖД, но и почётным вице-председателем Особого комитета по делам КВЖД. Впоследствии он стал пенсионером и своеобразным пленником Китая, поселился в Пекине, в здании австрийского посольства в дипломатическом квартале, где скончался 16 мая 1937 года.

На службу в КВЖД принимали с 16 лет. Российские граждане должны были представить удостоверение личности, документы об образовании, о вероисповедании, отношении к воинской службе; китайские приглашались на работу без вышеуказанных документов.

Служащие и рабочие пользовались бесплатным проездом, КВЖД оплачивала квартирные и иные бытовые расходы. Её инженерно-техническое обслуживание осуществлялось русскими специалистами. Подбор и расстановка кадров велись на конкурсной основе. КВЖД имела свыше ста предприятий лёгкой и обрабатывающей промышленности. Основная часть её доходов шла на развитие экономики и освоения Маньчжурии. Руководители служб КВЖД обязаны были заботиться о подготовке достаточного числа «кандидатов для замещения вакантных должностей». В среднем численность рабочих и служащих составляла 17 тысяч человек.

Местопребыванием Управления дороги избрали Харбин. Его население к 1903 году достигало 40 000 человек. При Управлении работали Гражданская и Политическая части, Врачебная, Ветеринарно-санитарная, Отдел сношений с китайскими властями, Земельный отдел. В последнем долгое время работали Борис Николаевич Абрамов и Владимир Константинович Рерих. Сохранилась редкий снимок служащих Земельного отдела, сделанный до 1925 года, на котором изображён В.К. Рерих, брат Н.К. Рериха.

«Личные дела» из архива КВЖД являются своеобразными биографиями этих выдающихся людей. Из материалов «личного дела» Б.Н. Абрамова мы узнаём не только общеизвестные факты его биографии, но и новые подробности жизни, имена близких ему лиц.

Абрамов работал в Земельном отделе со времени его возникновения. В Харбине он проживал с матерью Екатериной Григорьевной, там же женился на Нине Ивановне Шахрай. Венчание состоялось 14 января 1929 года в Градо-Харбинской Софийской церкви Харбинской епархии. Поручителями жениха и невесты были И.А. Гриднев, Д.В. Азовцев, П.И. Ефанов, П.Г. Шуйский.

Обязанности начальника Земельного отдела с декабря 1918 по 1925 год исполнял видный общественный деятель, талантливый администратор, отзывчивый, чуткий и творческий человек, учёный Николай Львович Гондатти (1861–1946). Он являлся незаменимым руководителем по всем вопросам, связанным с деятельностью КВЖД, с культурной и научной жизнью города. Часть Харбина именовалась «Гондатьевкой» в его честь. Гондатти твёрдо проводил политику укрепления России на Дальнем Востоке, а во время пребывания Николая Константиновича в Харбине был избран председателем Русского общественного комитета Пакта Рериха.

В связи с войной 1904 – 1905 гг. российское правительство вручило административную власть Управляющему дорогой, при этом фактическое руководство проводилось Гражданским управлением, выполняющим как политические, так и культурные задачи под контролем Министерства финансов.

В 1908 г. создано Городское самоуправление, а с 1914 г. к муниципальной деятельности стали привлекаться иностранцы, сфера деятельности которых проявлялась:

- в устройстве выгодных городских предприятий,
- благотворительности, 
-  заботе об образовании (субсидии отпускались многим учебным заведениям и высшей школе),
- озеленении города,
- медицинской помощи.

Во время Русско-японской войны (1904 – 1905 гг.) дорога, выполняя необходимые для военных нужд работы, находилась в довольно трудном положении.

По Портсмутскому мирному договору в 1905 году Россия передала Японии Южную линию КВЖД с городами Порт-Артур и Дальний, которая стала называться ЮМЖД. По окончании войны китайские власти объявили Харбин международным портом. В нём основывались предприятия иностранного капитала. Из Маньчжурии через Владивосток и Дайрен начался вывоз товаров за границу. Экономическая жизнь стремительными темпами восстанавливалась.

Во время Первой мировой войны Маньчжурия и Харбин являлись базой снабжения российских Вооружённых сил.

Революцию 1917 года Харбин принял своеобразно. До начала 20-х годов ситуация там напоминала думский период Центральной России. Эксцессов среди населения не возникало, но обнаруживались разные взгляды и направления политической мысли, удивительным образом уживавшиеся друг с другом. В Харбин потекла масса беженцев, которая внесла живительную струю в жизнь города, что послужило стимулом открытия в Харбине высших и специальных учебных заведений. Строились новые предприятия, школы.

Пассажирское сообщение окончательно наладилось только к 1926 году, с введением в эксплуатацию прямого скорого поезда «Маньчжурия – Москва», расписание движения которого согласовывалось с поездами «Москва – Рига», «Москва – Варшава». Это сообщение было весьма популярным, так как позволяло пассажирам избежать утомительного морского путешествия. Чтобы добраться из Шанхая до Лондона через Суэцкий канал, требовалось 45 дней, через Америку — 30 дней, а по железной дороге через Дальний – Харбин – Москву – Ригу – Остенде — всего 15. Интерес к транзитному сообщению в 1927 году стал настолько велик, что пришлось ввести второй скорый поезд «Маньчжурия – Москва».

Китайский город спустя почти два десятилетия после завершения строительства дороги превратился волею судьбы в русский. В нём были образованы компактные национальные объединения бывших подданных Российской империи: Армянское национальное общество, Грузинское национальное общество, Еврейская община Харбина, Тюрко-татарская национальная община, Украинская национальная колония и Польское общество, а также группы латышей, литовцев, эстонцев, греков и других народов (28 национальностей).

Дальневосточную эмиграцию 20-х годов поразил облик Харбина и быт его жителей, поскольку она встретила в Северной Маньчжурии уже сложившиеся экономическую, общественно-политическую и культурную системы. Основная масса работавших на КВЖД жила в прекрасных казённых домах. Управленцы работали только до трёх часов дня. Вокруг — русская речь, русские храмы.

Харбин не зря считали самым русским городом за рубежом. Здесь издавались русские газеты и журналы, выпускались литературно-художественные сборники, книги, устраивались литературные и музыкальные конкурсы. Одним из крупнейших научных изданий был журнал «Вестник Маньчжурии». В подготовке материалов его библиографического отдела принимали участие все научные силы края. Среди ведущих рецензентов были названы востоковеды И.Г. Баранов и А.Я. Авдощенков, химик Б.Н. Абрамов. Это новая, неисследованная страница деятельности Бориса Николаевича, которая ждёт своего часа.

В результате анализа русскоязычной харбинской периодики, материалов архива КВЖД, воспоминаний современников установлено, что за период с 1897 по 1935 годы в городе было создано около 40 русских библиотек, большая часть которых возникла в 20‑е годы. Издательская деятельность русских в Маньчжурии велась довольно широко, появление значительного количества русских книг привело к возникновению в некоторых китайских библиотеках русских отделов.

В середине двадцатых годов, когда в Харбине уже действовали разнообразные по содержанию библиотеки, возникла потребность в путеводителях по книжным богатствам. Эту задачу были призваны выполнить библиографические организации, а также библиографические отделы в периодике, прежде всего научной.

В Харбине пышно расцвело русское театральное искусство. Русские художники на своих полотнах отражали своеобразную красоту маньчжурской природы, её воспевали в своих стихах и прозе русские поэты и беллетристы. На своих площадях Харбин видел блестящие полки российской армии. Его гостями были выдающиеся государственные деятели и мировые знаменитости.

Всеволод Никанорович Иванов, приехавший в Харбин в 1919 г., вспоминал: «И скажите, в какую страну, кроме Китая, так легко могли съехаться сотни тысяч таких путешественников — без денег, без документов, без нансеновских паспортов... Какой бы народ принял их к себе, построил бы для них лёгкие саманные домики с палисадниками наипростейшего типа, посадил на каждой улице, бульварчике по китайскому лавочнику, которые обеспечили всем неприхотливое существование, помогли жить и работать, и всё это просто, деловито и, по существу, по-божески дёшево? Китайцы, видавшие многое за века своей истории, не удивились нисколько нашему нашествию. Всё, что делает китаец, как он делает, направлено к одной цели — сделать вашу жизнь наиболее лёгкой и удобной. Китаец соблюдает эту манеру действия в отношении каждого иностранца. Иностранец, оказавшийся в Китае, всегда будет принят китайским обществом без какого-либо подчёркивания его особенности».

И далее он продолжает: «В Харбине именно дворянская семья не была редкостью. Здесь русская аристократия была представлена в большом выборе наравне с первоклассной интеллигенцией. Стоит только хотя бы перечислить исторические имена тех, кто оказался выброшенным взбушевавшимся морем революции на берег Харбина. Начнём с герцогини Лихтенбергской. За ней назовём многочисленную семью Баратынских, семью Карамзиных, князей Львовых, Ухтомских, Вадбольских, Голицыных, графини Ланской, генерала Загоскина с потомством, род Аксаковых. В Харбине оказалось много дворянства с Волги — Симбирской, Самарской, Казанской, Уфимской губерний».

К тому времени население «русского Харбина» подразделялось на несколько весьма пёстрых в политическом и экономическом отношении групп:

- бывших подданных Российской империи;
- советских граждан, направленных в Маньчжурию на административную работу в учреждениях Советской России;
- советских подданных, из числа как старожилов, так и беженцев, оформивших в местных консульских учреждениях гражданство СССР, дабы не лишиться экономической базы, которой продолжала оставаться для них КВЖД;
- русских эмигрантов-беженцев или старожилов, отказавшихся от советского подданства, но оформивших китайское, которое давало равные права и льготы для работы как на КВЖД, так и в системе китайских учреждений;
- эмигрантов-беженцев, оказавшихся на положении бесподданных, которым не было места на КВЖД.

Многие из последних попали в Харбин без денег, без каких-либо связей и протекций, были лишены юридической защиты. Положение их зависело от обстановки на КВЖД, которая, в свою очередь, была прямым образом связана с событиями в России и развитием российско-китайских отношений.

Пока Гражданская война бушевала в Сибири, Забайкалье и Приамурье, китайские власти действовали очень осторожнов урезывании прав русского населения. Они создали в полосе отчуждения КВЖД Особый район Восточных провинций (ОРВП) во главе с Главноначальствующим. В сентябре 1920 года охрану интересов русского населения взяли на себя власти Трёх Восточных провинций, как стала тогда называться Маньчжурия; русский суд, русские полицейские войска перестали существовать.

В ходе политических событий в 1918 г. ушёл с КВЖД её управляющий Д.Л. Хорват, его место заняли инженеры
В.Д. Лачинов (1918 – 1920) и Д.П. Казакевич (1918 – 1921).

В 1921 году на собрании акционеров Русско-Азиатского банка (бывшего Русско-Китайского) и представителей администрации КВЖД было подписано соглашение об учреждении новой структуры Правления. Со 2 февраля 1921 года в должность Управляющего вступил Б.В. Остроумов.

С притоком культурных сил из России в 1920-е годы в Харбине открылся целый ряд высших учебных заведений: юридический факультет, педагогический и политехнический институты, Высшая медицинская школа, Институт ориентальных и коммерческих наук и др. Одновременно быстро росла и развивалась сеть средних учебных заведений (гимназий, реальных и коммерческих училищ, техникумов, интернатов для детей из ближайших поселений). Был открыт колледж Христианского союза молодых людей (ХСМЛ) с двумя отделениями: филологическим и коммерческим.

К числу крупнейших заслуг русских в Маньчжурии относится создание Харбинского политехнического института (ХПИ) (1920 – 1938), привлекавшего в свои стены студентов почти из всего Китая. Он являлся единственной технической школой за рубежом, где преподавание велось на русском языке. Институт с самого начала поддерживался КВЖД, предоставлявшей в его распоряжение полный комплект не только различного оборудования для показательных машин и испытательных лабораторий, но и замечательных методических пособий.

Н.Л. Гондатти являлся главным посредником между Управлением КВЖД и ХПИ.

Научная работа в ХПИ проводилась в рамках различных обществ. Широко были известны: Общество русских ориенталистов, Маньчжурское сельскохозяйственное общество, Общество изучения Маньчжурского края, Общество естествоиспытателей и этнографов, биологическая комиссия, организация исследователей-пржевальцев, секция археологов, натуралистов и этнографов, кружок востоковедения.

Население Харбина к 1923 году насчитывало 127 000 человек. В этом же году состоялся 25-летний юбилей КВЖД.

Установление дипломатических отношений между СССР и Китаем в 1924 году открыло новую страницу в истории первого, но теперь уже советско-китайского предприятия. Первое соглашение СССР с Китаем от 31 мая 1924 года внесло значительные изменения в жизнь Харбина. 21 сентября 1924 года в Мукдене было подписано второе соглашение, где определялось, что КВЖД перешла в совместное китайско-советское управление на паритетных началах. В нём указывалось, что на дороге могут работать только граждане СССР и Китая.

Октябрь 1924 года признаётся датой фактического прихода советской администрации на КВЖД. В Харбине состоялось открытие советского консульства, и почти одновременно с этим вошло в силу соглашение Китая с Советским Союзом о совместном управлении дорогой. С этого момента КВЖД оказалась в их совместной эксплуатации. Дорога, остававшаяся до того момента чисто русским предприятием, стала советско-китайской. Был установлен принцип паритета: равное число должностных лиц русской и китайской национальности в каждом отделе, равные права и льготы и т.п.

3 октября 1924 года вышеуказанное соглашение Китая с СССР о совместном управлении КВЖД вошло в силу. Остроумов и его ближайшие соратники — Гондатти, И.А. Михайлов и бухгалтер Степунин — были арестованы и только через 11 месяцев выпущены на свободу за отсутствием вины.

До 1924 года во всех китайских учреждениях КВЖД делопроизводство велось на русском языке, который китайские служащие должны были знать, поэтому он являлся обязательным предметом в китайских железнодорожных школах. В Харбинском политехническом институте, принадлежащем КВЖД, преподавание велось только на русском языке. Китайцам необходимо было пройти трёхгодичный подготовительный курс, чтобы поступить на первый курс института. Для общения с русскими существовали посредники — драгоманы. В городе открылось несколько бюро переводов.

Позднее дело обстояло уже далеко не так просто.

Полицейские функции перешли к китайскому правительству. В связи с отменой прав экстерриториальности для русских Гражданское управление было упразднено, власть стала принадлежать Управлению Главноначальствующего ОРВП. В его подчинении находились: Полицейское управление, Департамент народного просвещения, Земельное управление. Судебные функции осуществляли Высший суд в Харбине и местный суд, которые были открыты в 1920 году. Старое Городское самоуправление 30 марта 1926 года было расформировано, и 1 ноября создано новое Городское самоуправление, состоявшее из 40 уполномоченных китайского происхождения.

Во всех китайских учреждениях делопроизводство стало вестись на китайском языке. После продажи КВЖД Управление Главноначальствующего было упразднено, власть перешла к местным провинциальным органам.

Из письма П.А. Чистякова Н.К. Рериху:

«...Появилось "обязательное постановление" китайцев о том, чтобы все русские предприятия Харбина под угрозой штрафа обзавелись китайскими вывесками. Ещё раньше того над зданиями Правления и Управления дороги взвился никому не ведомый, специально выдуманный флаг, представляющий в верхней своей диагонали пять цветных полосок китайского национального флага, а в нижней — старый русский трёхцветный флаг, испещрённый, однако, крупными инициалами дороги. Флаг создан специально для того, чтобы подчеркнуть, что КВЖД отныне является китайско-русским предприятием. С таких, по-видимому, мелочей, касавшихся внешнего облика города, устремились китайцы восстанавливать свой суверенитет, попиравшийся безнаказанно во всём согласно с договорами старым русским правительством. Разумеется, китаизация не ограничилась внешностью Харбина. В середине прошлого года китайцы, несмотря на протесты местного консульского корпуса, подняли свой флаг над городским самоуправлением. В Управление дороги посадили во все службы и отделы помощников начальников служб из китайцев, со штатом переводчиков и секретарей при каждом. В области судопроизводства также наспех уничтожали всякие остатки русского влияния, русских обычаев, русского языка. Нам бросалось в глаза в особенности то странное явление, что местные исполнители предначертаний китайской власти в большинстве случаев по собственной инициативе переходили границы этих предначертаний в борьбе с русским влиянием. Так, довольно продолжительный период русские адвокаты лишены были права выступать на судах в защиту русских подданных: нужно было обращаться обязательно к китайским поверенным. Последних в Харбине до того времени не было почти вовсе».

В апреле 1925 г. управляющий дорогой А.Н. Иванов издал «Приказ об увольнении всех служащих дороги, не имеющих советского или китайского паспортов».

2 сентября 1926 года китайские войска насильно захватили суда и имущество судоходства КВЖД, опечатали Учебный отдел. В эти бурные дни происходили обыски, свирепствовала цензура, закрывались типографии.

В 1927 г. власть в Китае перешла в руки партии Гоминьдан, которая постепенно объединила весь Китай и подчинила себе Маньчжурию. Она проводила антииностранную политику, результатом которой стал конфликт 1929 года и военные действия между китайскими и советскими войсками.

10 июля китайские войска захватили КВЖД, 17 июля советское правительство объявило о разрыве советско-китайского сотрудничества. В отношениях между «совладельцами» сразу появились разногласия, трения, перераставшие в конфликты и приведшие к полному разрыву весной 1929 года. Из Москвы поступило распоряжение об эвакуации советских служащих дороги.

Советские войска дошли до Хайлара. Начались переговоры, завершившиеся подписанием в декабре 1929 года Хабаровского соглашения о восстановлении статуса КВЖД, которое укрепило власть советской стороны на КВЖД. Работа вошла в нормальный ритм.

Китайско-советский конфликт относительно быстро удалось изжить, поэтому он не изменил общего положения на КВЖД и взаимоотношений между СССР и Китаем; после полугодового перерыва советская администрация вновь возвратилась на КВЖД. Её действия очень скоро привели к тому, что в полосе отчуждения сформировались и продолжали существовать бок о бок две русские чётко обособленные колонии — эмигрантская и советская. Если советская колония насчитывала к моменту продажи дороги японцам 24 000 служащих, то эмигрантская — от 70 до 200 с лишним тысяч (в разные годы). По окончании конфликта жизнь города потекла по новому руслу.

1932 год связан в памяти харбинцев с небывалым наводнением. Сунгари имела репутацию коварной реки: либо наводнение, либо мелководье. Ширина её у Харбина была более 20 км. Под водой оказалась вся старая часть города — Пристань. Затопленными были все первые этажи зданий. Люди собирались в верхних этажах и на крышах. Транспортным средством стали лодки. Высокий уровень воды держался два месяца. Результатом этого бедствия явилась эпидемия холеры.

В 1930-е годы КВЖД оставалась независимым «островом», но её права стали постепенно ущемляться. Захватывалось имущество дороги, насильственно закрывались её коммерческие службы, велись аресты советских граждан. После 1932 г. население Харбина стало расти за счёт японских гражданских лиц с семьями. Экономика края оказалась в полной зависимости от японского капитала.

В этот период культурная жизнь Харбина развивалась в крайне тяжёлых общественно-политических условиях. Японские колонизаторы держали под строгим контролем печать, запрещали ввоз в Маньчжурию советских и китайских газет. 18 ноября 1933 года был издан закон «О печати», легализовавший полицейский надзор за прессой. Издатель должен был предоставить два экземпляра журнала или газеты в департамент полиции Министерства внутренних дел и один в местное полицейское учреждение для получения разрешения на выход в свет. Вся периодика находилась под контролем Государственного информационного бюро, созданного в сентябре 1936 года.

1 марта 1934 года японские оккупанты провозгласили в Маньчжурии монархию. Государство стало именоваться Маньчжоу-Ди-Го, что в переводе означает Маньчжурская империя; марионеточное правительство возглавил «император» без власти Пу-И. Харбин по-прежнему продолжал привлекать российских беженцев, но процессы, вначале китаизации, а затем японизации, приводили к ослаблению русского влияния.

Именно в этот период для участия в Маньчжурской экспедиции в Харбин прибывает Николай Константинович Рерих и его сын Юрий.

30 мая 1934 года русское население Харбина с уважением встретило своего соотечественника, выдающегося художника, путешественника, учёного.

За границей было известно философское мировоззрение Николая Константиновича. Естественно, к нему устремились люди, жившие духовными интересами. Из многих харбинцев Николай Константинович выбрал наиболее готовых к сотрудничеству людей, которые составили небольшую группу учеников, признавших Н.К. Рериха своим земным Учителем. Этой группе была предоставлена уникальная возможность общаться с величайшей личностью XX века. Николай Константинович проводил занятия, во время которых закладывались основы будущего сотрудничества, служения Эволюции и Общему Благу. Из группы Н.К. Рерих выделил двух наиболее близких по духу молодых людей — Бориса Николаевича Абрамова и Альфреда Петровича Хейдока, — вручив им кольца ученичества. С отъездом Николая Константиновича в Индию установленный контакт не прерывался.

5 сентября 1934 года в гимназии имени Ф.М. Достоевского на особом заседании состоялось учреждение Русского комитета Пакта Рериха в Харбине. Здесь присутствовали: архиепископ Нестор, игумен Нафанаил, академик Н.К. Рерих, генерал Н.Л. Гондатти, профессор Г.К. Гинс, профессор Н.И. Никифоров, профессор Э.Э. Анерт, А.П. Хионин, доктор Н.Ф. Орлов, Е.С. Кауфман, Вс.Н. Иванов, В.М. Анастасьев, В.К. Рерих, Ю.Н. Рерих, Н.А. Вьюнов, В.С. Фролов и Г.А. Софоклов.

Совещание началось молитвой «Царю Небесный», прочитанной архиепископом Нестором, у которого Н.Л. Гондатти попросил благословения открыть заседание. Слово взял академик Н.К. Рерих, который доложил совещанию «Записку о Пакте Рериха». Приведём выдержку из его речи.

«Человечество различными путями борется за мир, и каждый сознаёт в душе, что эта созидательная работа есть верное пророчество новой эры... Этим путём мы сможем сделать следующий шаг, полный жизненности для всемирной культуры и покоя... Сама история этого международного Пакта по охранению культурных сокровищ человечества уже достаточно известна... Дай Бог, чтобы дело охранения религиозных, художественных и научных сокровищ получило полное, успешное завершение».

Были произнесены речи виднейшими деятелями российского зарубежья в Харбине — архиепископом Нестором (в миру Николай Александрович Анисимов), генералом, учёным и общественным деятелем Николаем Львовичем Гондатти, молодым писателем Всеволодом Никаноровичем Ивановым, журналистом и редактором харбинской газеты «Рупор» Евгением Самойловичем Кауфманом и другими.

Почётным председателем Русского комитета Пакта Рериха в Харбине избрали архиепископа Нестора, председателем — Н.Л. Гондатти, товарищем председателя — видного юриста Г.К. Гинса. По предложению председателя было решено и все последующие собрания Комитета проводить в помещении гимназии имени Ф.М. Достоевского. Активную роль в деятельности Комитета играли петербургские универсанты, оказавшиеся волею судьбы в харбинской эмиграции. В одной из газет участников Комитета назвали «воплощением русской совести».

Секретарём Комитета был избран В.К. Рерих (1882 – 1951). В период Гражданской войны Владимир Константинович воевал на стороне белых, сражался в армиях генерала Дутова и барона Унгерна, к концу войны оказался в Центральной Сибири. Затем, пройдя в конце 1920 – начале 1921 года с остатками белых частей Алтай, часть Китайского Туркестана и всю Монголию, он какое-то время бедствовал в Урге, но смог выбраться в Харбин, где и поселился до конца своих дней. В качестве знатока Монголии, Маньчжурии и всего Китайского Дальнего Востока он оказывал незаменимую помощь Н.К. Рериху и его семье.

В более поздних источниках о профессиях или роде занятий В.К. Рериха сообщается следующее:

в 1922 – 1925 гг. он сотрудник Земельного отдела КВЖД, организатор опытного поля на Западной линии дороги, заведующий Маслодельно-сыроваренным заводом в Харбине;

в конце 1920-х — начале 1930-х гг. — служащий харбинского Торгового дома «Н.Я. Чурин и К°».

В начале 1934 г. Владимир Константинович занимался делами Трёхреченских сельскохозяйственных артелей в Маньчжурии. Работал над проектом сельскохозяйственного кооператива «Алатырь», предложенного в июле 1934 года к учреждению в Харбине. Николай Константинович называл брата агрономом и председателем правления. В последующие годы, до конца жизни, Владимир вёл преподавательскую работу в Харбине, был школьным учителем, участвовал в деятельности культурных и образовательных учреждений Маньчжурского края, стал заметной фигурой российского зарубежья.

Долгожданная встреча Николая Константиновича с братом состоялась 30 мая 1934 года на железнодорожном вокзале города Харбина. Сохранилось её подробное описание, помещённое в харбинской газете «Заря» на следующий день: «...Состав принимали на четвёртый путь, и встречавшие помокли несколько минут, прошедших от гудка паровоза у семафора до подхода поезда. Вагон-микст первого и второго класса оказался в непосредственной близости за паровозом, и несколько голосов обратили внимание брата художника В.К. Рериха на два проплывавших за окном силуэта, в одном из которых без труда можно было узнать художника по его многочисленным портретам. Н.К. Рерих вышел одним из первых и трогательно приветствовал брата, с которым не виделся семнадцать лет. За ним спустился с вагонной площадки его сын...»

Много лет Владимир Константинович готовился к этой встрече. К июлю 1934 года им были разработаны проекты новых учреждений для обеспечения в будущем общественной и культурно-образовательной работы в Харбине. Прежде всего, это проекты сельскохозяйственного и маслодельного кооперативов «под покровительством Н.К. Рериха».

В.К. Рерих помнил слова Е.И. Рерих: «Приезд Ваш может быть приближен в зависимости от успешности Вашей деятельности». Очевидно, они были сказаны ещё и как предупреждение о возможных препятствиях на пути будущего сотрудничества. А такие препятствия были. Не всегда В.К. Рериху удавалось в харбинской глуши в полной мере осознавать значение той работы, которую инициировал во всём мире его великий брат. «Чтобы видеть высоту горы, нужно отойти», — писала Елена Ивановна.

Возвращаясь к теме взаимоотношений и взаимопомощи старшего и среднего братьев Рерихов, отметим, что во время Гражданской войны связи между ними не было. Лишь в начале 1923 года Николай Константинович смог возобновить переписку. Его поразили знания и осведомлённость Владимира, писавшего, что ему очень важны сообщения о восточном учителе Рерихов. Ближайшая сотрудница Рерихов З.Г. Фосдик (в первом браке — Лихтман) записала в своём дневнике: «Николай Константинович говорит, что трудно поверить, что это чудо, если такой человек, как его брат, посвящён. А до того они не получали от него никаких писем, так что ничего не знают, что там случилось с ним». Именно по Совету, переданному через Рерихов, Владимир Константинович остался жить в Харбине. С того момента значительное место в его духовной жизни заняла переписка с Николаем Константиновичем Рерихом и его женой Еленой Ивановной, от которой он на протяжении более 10 лет получал различные советы и наставления. Судя по сохранившимся письмам В.К. Рериха, этим общением он очень дорожил.

Ближайшими его друзьями в Харбине стали Пётр Алексеевич Чистяков, начальник коммерческой части КВЖД, автор «Краткого исторического очерка правового положения бывшей русской концессии в Маньчжурии», по словам З.Г. Фосдик, «очень культурный человек, интересующийся народным образованием и имеющий большой пост в Сибири», и Алексей Алексеевич Грызов(Ачаир) (1896 – 1960), поэт и педагог, секретарь Христианского союза молодых людей в Харбине, руководитель его образовательного отдела, автор книг стихов «Первая» (Харбин, 1925), «Лаконизмы» (Харбин, 1937), «Полынь и солнце» (Харбин, 1938), «Тропы» (Харбин, 1939), «Под золотым небом» (Харбин, 1943).

Оба в дальнейшем — активные участники харбинской группы по изучению Учения Живой Этики.

Владимир Константинович выразил готовность переехать в Кулу для работы в Институте Гималайских исследований «Урусвати», и Рерихи эту идею горячо поддержали. Казалось, всё складывалось удачно, оставалось сделать последний шаг. «Очень порадовалась сообщению, что Володя хочет ехать с Вами. Конечно, он должен быть с нами» — эти слова Елены Ивановны свидетельствуют о многом. И всё-таки Владимир Константинович «не решился ехать». 24 ноября 1934 года экспедиция Н.К. Рериха покинула Харбин. Так была утрачена чудесная возможность приложения его знаний, опыта и духовных накоплений в общем деле культурного строительства в Гималаях.

В.К. Рериха, как секретаря Русского комитета Пакта Рериха в Харбине, сотрудники Музея в Нью-Йорке регулярно оповещали о важнейших событиях, происходящих на культурном фронте по всему миру.

О личной жизни В.К. Рериха известно немного. Судя по всему, он так и не был женат. В.К. Рерих пережил брата на три с лишним года. О его последних днях сообщил Елене Ивановне и Юрию Николаевичу друг В.К. Рериха Пётр Алексеевич Чистяков, письмо которого явилось своеобразным некрологом Владимиру Константиновичу.

П.А. Чистяков — Е.И. Рерих и Ю.Н. Рериху. Харбин, Гоголевская, 129. 7 июня 1951 г.

«Глубокоуважаемая Елена Ивановна и дорогой Юрий Николаевич!

...За эти два месяца был ряд консилиумов у Владимира Константиновича. Всё, что можно, мы постарались сделать, но есть пределы и грани, и к ним мы подошли близко. Наш милый Владимир Константинович так уж слаб, что когда мы сегодня с Людмилой Ивановной с Вашими письмами в руках склонились к нему, читая Ваше письмо по нескольку раз, он не реагировал никак — ни звуком, ни мимикой, и только на мой неоднократный вопрос: послать ли его ответный привет на Ваше письмо, он с усилием приоткрыл глаза и ясным движением век и ресниц дал мне определённо понять, что да. Итак, примите же, дорогие, его последний прощальный привет любви с последней тропинки его земного странствия.

Внимание же друзей — исключительное и сердечное, и особенно Б.Н. Абрамова... Я знаю, что, когда Вы будете читать эти мои строки, Владимир Константинович уже уйдёт из нашей больницы...

В лице его мы имели кристального и светлого человека и верного друга в долгие и нелёгкие годы испытания. С совестью и чуткостью, совершенно исключительными, Владимир Константинович был близок, дорог и понятен и близким и дальним, и старшей и меньшей братии, и землепашцу и рабочему, и сослуживцу и директорам, и как советник по своей специальности, где он был безупречен, и просто как друг и брат. Это был человек, так сочетавший в себе всё лучшее и светлое из прошлого, ушедшего мира».

Данные строки свидетельствуют о близких отношениях между Владимиром Константиновичем Рерихом и Борисом Николаевичем Абрамовым.

В марте 1935 года между Японией и СССР было подписано соглашение о переуступке Маньчжоу-Ди-Го советских прав на КВЖД за 140 миллионов иен. Окончательная передача завершилась 1 сентября 1935 года, когда дорога была перешита с широкой колеи на стандартную.

Всю весну и лето происходил массовый отъезд русских железнодорожников, пожелавших вернуться на родину. На станции Харбин-Центральный не хватало места для эшелонов отъезжающих. Последний, 104-й, ушёл 28 июня.

В России харбинцев ждала тяжёлая судьба: аресты, расстрелы, ссылки. 20 сентября 1937 года был издан приказ народного комиссара внутренних дел, генерального комиссара государственной безопасности Н.И. Ежова за № 00593 о проведении арестов среди харбинцев.

1937 год ознаменовался переходом захвата Маньчжурии в крупномасштабную японо-китайскую войну. Летом 1938 года разразился японо-советский конфликт на озере Хасан, а вскоре конфликт на реке Халхин-Гол.

Харбин был разбит на ячейки-кварталы на принципах так называемой «соседской взаимопомощи» с их централизацией через многоступенчатую структуру. Все распоряжения властей доводились до населения, а сведения об их исполнении или неисполнении оперативно попадали в центр.

Если первое поколение русских предпринимателей и переселенцев в Маньчжурии напрямую было связано с началом постройки, а затем и нормальной эксплуатацией КВЖД в условиях российского порядка и законности, то второе поколение эмиграции, которое сформировалось в отрыве от Родины, от России, было лишено всех этих благоприятных обстоятельств. Молодому поколению предстояло работать и существовать в условиях не только полной ликвидации русского влияния, но ещё и в обстановке правового давления со стороны режима, находившегося под полным контролем японцев.

По распоряжению правительства Маньчжоу-Ди-Го было создано так называемое «Бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурской империи». Этот общий эмигрантский орган фактически был орудием в руках японцев, уже четыре года оккупировавших Маньчжурию. Под его контролем оказались все отрасли жизни русского населения, в том числе административные и культурные институты, созданные русскими ещё до продажи дороги. Культурно-просветительный отдел Бюро, в ведение которого передавались все эмигрантские учебные заведения, должен был способствовать внедрению японской идеологии в сознание российской молодёжи. В 1935 году в ведение Бюро эмигрантов перешла гимназия Харбинского педагогического института, в которой до этого существовало совместное обучение. Со следующего года мужская и женская гимназии Бюро эмигрантов стали существовать отдельно одна от другой. В 1937 году правительство Маньчжоу-Ди-Го провело коренную реформу школьного дела в стране, в результате которой система русского образования оказалась унифицированной. Прекратили своё существование сразу несколько старейших русских учебных заведений города. Частные школы допускались с особого разрешения властей. Значительный урон был нанесён русской высшей школе. Во второй половине 1935 года прекратился приём русских студентов на учёбу в Харбинский политехнический институт, преподавание переводилось на японский язык. В декабре 1938 года состоялся последний выпуск 76 инженеров, окончивших русское отделение ХПИ. Прекратили своё существование: Педагогический институт — в 1937 году, юридический факультет — в 1938 году, Институт ориентальных и коммерческих наук — в 1941 году.

Тем не менее, несмотря на 14 лет японского господства в Маньчжурии, русские сумели, хотя и в реформированном виде, сохранить систему образования, созданную в предшествующие годы. Эта система позволила им в окружении «чужой» культуры создать своё этнокультурное пространство, сберечь родной язык и национальную самобытность.

В 1937 году Харбин, как и вся зарубежная Русь, отметил 100-летие кончины величайшего русского поэта А.С. Пушкина, почтив его память. В следующем году торжества были посвящены 950-летию крещения Руси. В докладах, которые читались в те дни в Харбине, на больших линейных станциях и в школах, проводилась национальная идея: без православия жизнь русского человека невозможна. Молодёжь, впитывая эти идеи, готовилась к борьбе за своё достоинство и национальные права.

Нельзя не подчеркнуть, что десятилетие с 1932 по 1942 год для харбинской эмиграции, включая российских подданных всех национальностей, явилось временем расцвета церковно-общественной жизни и храмостроительства. Если в дореволюционном Харбине был только один Свято-Николаевский собор и 5 – 6 церквей, то к исходу российской эмиграции из Маньчжурии в городе насчитывалось уже 22 действовавших православных храма, 2 костёла, кирха, 3 мечети, 2 синагоги и молельня, украинская Покровская церковь, армянский молитвенный дом, 3 молитвенных дома христиан адвентистов 7-го дня, 2 дома баптистов и 3 старообрядческих церкви, кроме этого, более двадцати церквей, включая монастыри.

Война 1941 – 1945 гг. сразу разделила харбинскую эмиграцию на два лагеря. Под Харбином возник «комбинат смерти», где Япония организовала производство бактериологического оружия. Официально это предприятие именовалось «731-й специальный отряд Квантунской армии», так называемый Институт бактериологических исследований.

О его деятельности никто не знал, кроме мучеников, в которых превращались арестованные по политическим мотивам, предназначенные для уничтожения. Их использовали в качестве подопытного материала. Китайцы, корейцы, русские, американские и австралийские военнопленные, в том числе женщины и дети, подвергались воздействию чумных, тифозных и других смертоносных бактерий. В 1946 – 1947 гг. вокруг Харбина были зарегистрированы локальные очаги чумы, холеры, сапа.

Ещё до прихода Советской Армии в Харбин японцы взорвали данный секретный объект. Попытка скрыть тайну не удалась, в 1946 году на процессе в Хабаровске перед лицом правосудия предстали военные преступники и фабриканты бактериологической смерти.

Летом 1945 года в результате поражения Японии КВЖД вновь перешла в советско-китайское владение. В августе 1945 года, после вступления советских войск в Маньчжурию, русское население Харбина получило право советского гражданства. Было образовано Общество советских граждан. Дорога стала носить новое название — Китайско-Чанчуньская железная дорога (КЧЖД) с главным управлением в Харбине. Крупные восстановительные работы велись на протяжении 1945 – 1952 гг.

Капитуляция Японии коренным образом изменила жизнь Харбина. Политические события в Китае 1946 – 1949 гг. побудили русскую эмиграцию вновь, спустя три десятилетия, серьёзно задуматься о своей дальнейшей судьбе и о поисках нового пристанища. Совместная эксплуатация КВЖД в 1946 – 1948 гг. сыграла роль своеобразной отдушины, в условиях которой «местные» советские граждане на какой-то сравнительно небольшой срок получили возможность довольно сносного существования.

В 1952 году по решению, принятому в Москве, за 30 лет до законного срока КЧЖД была передана безвозмездно в собственность Китайской Республики. После подписания этого договора между СССР и Китаем для русских служащих опять наступили трудные времена, маоистские власти всё чаще стали проявлять неприкрытую враждебность по отношению к тем, кто, независимо от идейно-политических воззрений и причин, заставивших их когда-то покинуть родину, причислялся к «пособникам ревизионизма». В 1954 году СССР объявил призыв о возвращении на родину для участия в разработке целинных и залежных земель. Часть эмигрантов, получивших статус совподданных, сумела в 1954 года воспользоваться этим шансом. Летом 1954 года из Маньчжурии отбыл последний эшелон, и российская общность в Маньчжурии перестала существовать.

К середине 1960-х годов почти всё русское население Харбина разъехалось — кто в СССР, кто в другие страны. Так закончилась русская жизнь Харбина, но русский дух там остался.

При сегодняшней открытости архивных материалов опыт харбинцев может оказаться поистине бесценным, поскольку имеет весьма интересный и пока мало осмысленный аспект, актуальный именно в связи с сегодняшними проблемами, мучительными поисками путей развития, в связи с тем историческим выбором, перед которым в настоящее время стоит Россия.

---

* На конференции доклад прозвучал в сокращении.

** Названия учреждений, организаций, географические названия и пр. даются в соответствии с архивно-историческими материалами.

---

Литература

1. Знамя мира. Русский комитет Пакта Рериха в Харбине. Отчёт. Харбин, 1934.

2. Известия Юридического факультета. Вып. XII. Харбин, 1938.

3. Исторический обзор Китайской Восточной железной дороги. 1896 – 1923 гг. / Составитель Е.Х. Нилус. Харбин, 1923.

4. Левошко С.С. Русская архитектура в Маньчжурии. Конец XIX – первая половина ХХ века. Хабаровск: Издательский дом Частная коллекция, 2004.

5.Политехникум. 1979, № 10 (юбилейный номер). Австралия. Сидней. [Печатный орган Сиднейского объединения инженеров, окончивших ХПИ / СМУ; начал выходить в 1969 г.]

6. Таскина Е.П. Русский Харбин. М.: Издательство МГУ, 1998.

7. Российский Государственный Исторический Архив (РГИА), ф. 323 [фонд КВЖД].

8. РГИА, ф. 323, оп. 9, д. 10, лл. 1 – 41 [Личное дело Б.Н. Абрамова. 5 апреля 1923 г. – март 1932 г.].

Назад в раздел